Где был петр 1 в европе. Царская месть

9 июня 1672 года на свет появился Пётр I, правитель, который кардинальным образом изменил ход истории России. Реформы царя начались с его Великого посольства в Европу. Вспоминаем главные факты путешествия Петра.

За полтора года пребывания за границей Петр Великий успел получить знания и умения в корне изменившие его самого, Россию, его подданных, да и, что греха таить, саму Европу. Речь, конечно же, идет о годах, проведенных в путешествиях в составе Великого посольства.

А царь-то настоящий!

Двести пятьдесят человек – таково общее количество тех, кто выдвинулся из Москвы в марте 1697 года. Великими полномочными послами стали Франц Лефорт, генерал Федор Головин и думный дьяк Прокофий Возницын. Петр лично одобрил кандидатуры 35 волонтеров, которым следовало за границей обучиться «воинскому поведению и морскому делу». Среди школяров находился и урядник Преображенского полка Петр Михайлов, который отличался от всех прочих двухметровым ростом, чрезвычайной любознательностью и смелостью в суждениях. Михайлов не стеснялся задавать вопросы, порой, весьма неудобные, даже самым высокопоставленным лицам. Проницательный наблюдатель легко признавал в этом молодом человеке русского царя.

Дорогой Папа!

Петр лично руководил подготовкой Великого посольства. Среди всего прочего необходимо было составить грамоты, вручаемые главам иностранных государств. Дипломатический протокол требовал особенного обращения к титулованным вельможам. Чтобы не опростоволоситься были изучены грамоты, составленные во времена правления Ивана Грозного, а также документы некоторых других некатолических государств. Вот только с обращением к Папе Римскому вышло затруднение. Переводчики Посольского приказа не спали ночи напролет, но так и не смогли узнать, как же короли «папино титло пишут». Решительный Петр сам сформулировал обращение к Папе Римскому: он передал свои поздравления честнейшему Иннокентию и учителю римской церкви. Похоже, Папа остался доволен, потому что войны не последовало.

Отличник боевой подготовки

Во время Великого посольства Петр побывал к Пиллау (сегодня этот город называется Балтийск). Туда он отправился, естественно, морским путем – Пётр похоже вообще при любой возможности пытался взобраться на корабль. Остальные члены посольства передвигались по суше, поэтому в Пиллау царю пришлось ждать своих подданных. Ожидание для кого угодно могло стать томительным, но только не для Петра: он стал обучаться артиллерии у прусского подполковника Штейтнера фон Штернфельда. После окончания обучения выпускнику был выдан аттестат, сегодня мы бы сказали, диплом, притом красный. Петр показал себя исправным, благоискусным, осторожным, мужественным и бесстрашным мастером. Он был настоящим студентом – успевал не только демонстрировать послушание и знания по предмету, но и вдоволь развлекаться с местными барышнями.

Петр и Павел

За время своего путешествия Петр успел построить корабль. Случилось это в голландском городке Заандаме, который сыскал мировую славу благодаря множеству верфей и кораблестроительных мастерских. Страсть русских к кораблестроению стала известна голландцам, и те поспешили заложить в Амстердаме фрегат «Петр и Павел». 16 ноября корабль был спущен на воду, в том числе благодаря усердной работе русских волонтеров, среди которых наиболее других выделялся рослый Петр Михайлов. В это же время, кстати, было завербовано 700 человек – иностранцы должны были создать в России армию и флот по западному образцу.

Не щадил ни живых, ни мертвых

В Голландии Петр прослушал курс лекций профессора Рюйша по анатомии. Особенный интерес у царя вызвали способы бальзамирования трупов – Рюйша был известным мастером подобных операций. Петр отправился в анатомический театр Бургаве, где лично принимал участие в процедуре вскрытия тел. Это увлечение анатомией заложили предпосылки к созданию первого в России музея – Кунсткамеры. На четыре с половиной месяца пребывания в Голландии Петр успел изучить устройство ветряной мельницы, побывал на писчебумажной фабрике, заезжал в многочисленные мастерские, госпитали, воспитательные дома, фабрики. Изучил технику гравировки и успел создать собственный гравюрный «шедевр».

Встреча с Ньютоном

Английский король Вильгельм III (по совместительству правитель Голландии) лично пригласил Петра в начале 1698 года в Британское королевство. График пребывания в стране был весьма насыщенным, ведь за три с половиной месяца царю надо было получить максимум информации. Естественно, он побывал на королевских верфях, но кроме того успел осмотреть большое количеств арсеналов, доков, музеев, побывать в кабинетах редкостей. Царь посетил англиканскую церковь, заседание парламента, Гринвичскую обсерваторию, Английское королевское общество, Оксфордский университет. Изучил процесс изготовления часовых механизмов. Заглянул Петр и на английский Монетный двор, которым в то время руководил Ньютон. Достоверной информации о встрече двух великих людей нет, однако, зная Петра, можно предположить, что встреча непременно состоялась.

Заграничное путешествие Петра Великого имело очень большое значение. Во-первых, пребывание в чужих краях в течение полутора года окончательно выработало личность и направление самого Петра. Он получил много полезных знаний, привык к культурным формам европейской жизни, умственно созрел и сам стал европейцем по духу. Во-вторых, путешествие московского царя на Запад оживило сношения Москвы с Западом, усилило обмен людей между Русью и Европой. Много русских с тех пор стало жить и учиться за границей; сотни иностранцев приглашались в Россию и сами туда стремились. В-третьих, Петр за границей узнал действительные политические отношения держав и вместо несбыточных мечтаний об изгнании турок в Азию усвоил себе трезвый план борьбы со Швецией за Балтийское побережье, утраченное его предками.

Великое посольство в Европу и Петр I в одежде голландского матроса. Гравюра того времени

Великое посольство, а с ним и Петр выехали из Москвы весною 1697 г. Путь их лежал на Балтийское море. В Риге шведские власти очень сухо встретили русских. Зато в Курляндии прием был приветливее, а в Пруссии (тогда еще курфюршестве Бранденбургском) курфюрст Фридрих встретил Петра очень радушно. Правда, воевать с турками он отказался, посоветовав Петру войну со шведами. Но самого Петра он очаровал своею любезностью и заключил с ним дружественный договор торгово-культурного характера. Из Пруссии Петр поехал в Голландию сухим путем. На дороге он встретился с женою и тещею курфюрста, и те, проведя с Петром целый вечер, дали любопытное описание его наружности и манер. Их удивил его ум и живость, поразила невоспитанность. «Он очень хороший и очень дурной», – выразились они: прекрасна натура, дурно воспитание. Такое же впечатление замечательного, но невыдержанного человека произвел Петр и в Голландии . С немногими «деньщиками» (адъютантами), опередив посольство, Петр приехал в голландский городок Саардам, в котором было развито кораблестроение и из которого мастера работали у Петра в Москве. Там он немедля поступил на верфь как простой плотник, жил в маленьком домишке, одевался, как рабочий. Однако саардамцы узнали в нем царя по его огромному росту и трясенью головы (о чем им писали их земляки из Москвы). За Петром стали ходить любопытные, и Петр держал себя с ними так нетерпеливо и резко, что стал предметом уже всеобщего любопытства. Он мог выжить в Саардаме всего 8 дней и должен был уехать оттуда в Амстердам. В Амстердаме дело пошло лучше. На одной из самых больших верфей Петр работал как простой мастер более 4 месяцев и, по его словам, «своими трудами и мастерством новый корабль построил и на воду спустил». Но, трудясь на верфи, узнал он, что в Голландии искусство строить корабли развилось «с долговременной практики», научной же теории кораблестроения там не существует. За этою наукою Петр бросился в Англию , потому что услышал, «что у них в Англии сия архитектура так в совершенстве, как и другие, и что кратким временем научиться можно». Приехав в Англию и посетив Лондон, Петр в английском городке Дептфорде на казенной верфи «через четыре месяца оную науку окончил». Так он сам впоследствии писал о своих занятиях за границей. Кроме «навигацкого дела», Петр в Голландии и Англии увлекался всем, что его занимало: смотрел музеи и фабрики, слушал лекции, посещал госпитали, учился гравировать, учился литейному делу. Не было такой науки и такого искусства, которые остались бы вне его любознательности. Громадный ум Петра и гениальные способности жадно искали себе удовлетворения. После занятий в Англии Петр вернулся в Голландию и вместе со своим великим посольством поехал в Вену . Где ни побывало это великое посольство, везде оно терпело неудачу со своей идеей общей борьбы против турок. На западе Европы завязалась напряженная борьба Габсбургов с Бурбонами, и никто не интересовался турками. Германский император, бывший тогда в войне с султаном, искал мира с ним, чтобы направить свои силы против Франции, и потому русское посольство в Вене не имело никакого успеха. Недовольный императором, Петр собирался уже из Вены ехать в Венецию, славную своим мореплаванием, как вдруг пришло из Москвы известие о стрелецком возмущении. Петр поспешил домой. Путь его лежал через Польшу; там встретил его новый, только что избранный после смерти Яна Собеского, король польский (он же саксонский курфюрст) Август. Петр быстро сдружился с ним, и между ними впервые высказана была мысль о совместном действии против Швеции. Разочарованный в прежней мечте о союзе против Турции, Петр легко схватывает новую мысль о борьбе за Балтийское побережье и с этой мыслью в августе 1698 г. приезжает в Москву.

Петр I понимал, что взятием Азова не решается еще вопрос выхода к морю. Петр I готовился к продолжению борьбы. Азовские походы показали ему все недостатки организации русских вооруженных сил. Для продолжения войны с Турцией Петр решил укрепить существовавший договор России с Австрией, Польшей, Венецией и надеялся привлечь на свою сторону Англию, Голландию, Данию и Пруссию. Петр решил создать мощный военно-морской флот. Чтобы создать такой флот, нужно было обобщить имевшийся опыт строительства военно-морского флота в Западной Европе и в России. Петр I видел, что необходимо принять меры к усилению мощи и сухопутной армии России, которая за время правления Софьи заметно ослабла.

Очень важно было также познакомиться с боевым опытом западноевропейских армий в последних войнах конца XVII века.

Весной 1697 г. Петр с "великим посольством" поехал в Западную Европу. Незадолго до этого в Англию, Голландию и Венецию были посланы пятьдесят стольников (в большинстве своем дети русской знати) учиться военно-морскому делу. Понуждая учиться своих подданных, Петр хотел и сам познакомиться со всем тем новым, что имелось в Западной Европе. Впоследствии он писал о причинах своей первой поездки за границу следующее: "И аки бы устыдился монарх отстать от подданных своих в оном искусстве и сам восприял марш в Голландию".

Предоставив "великим послам" Лефорту, Ф. Головину и Возницыну вести дипломатические переговоры, Петр занялся изучением военно-морского дела.

Но неудача переговоров посольства о расширении антитурецкой коалиции и сложная дипломатическая борьба заставили Петра принять личное участие в переговорах.

В Западной Европе назревали большие события - велась дипломатическая подготовка к большой войне за "испанское наследство", умирал бездетным испанский король, последний из династии испанских Габсбургов, и в связи с этим возникал вопрос, кому перейдет испанская корона, а с ней обширные владения Испании в Европе и ее богатейшие американские колонии Основным претендентом на испанский престол выступил французский король Людовик XIV, имевший родственные связи с испанскими Габсбургами по женской линии. Объединение могущественной Франции с Испанией дало бы Людовику XIV решительный перевес в его борьбе за гегемонию в Западной Европе. Все остальные крупные государства не могли допустить такого усиления Франции. Англия и Голландия были заинтересованы в том, чтобы их союзник Австрия закончила войну с Турцией и направила все свои вооруженные силы против Франции. Поэтому Англия выступила посредником, добиваясь скорейшего мира на юго-востоке Европы. Ослабленная Турция была склонна заключить мир.

Петр стремился овладеть морской крепостью Керчь, которая контролировала выходы к Черному морю. Мир с Турцией на предложенных условиях уступки ею Азова не удовлетворял Петра I. Все усилия русского посольства и лично самого Петра добиться от австрийского правительства обязательства продолжать войну не дали положительных результатов. Австрия и другие союзники (Венеция и Польша) заключили односторонний мир. Петр понял, что его планы выйти к берегам Черного моря рушатся. Россия не заключила мира с Турцией одновременно с остальными своими союзниками, и переговоры с ней продолжались.

Во время своего заграничного путешествия Петр убедился в возможности организации сильной коалиции против Швеции. Захват Швецией почти всех берегов Балтийского моря восстановил против нее соседей, особенно Польшу и Данию. Польским королем был избран курфюрст саксонский Август, стремившийся вести активную политику в Прибалтике и этим укрепить свое положение на польском престоле. С ним-то и вступил Петр в переговоры, подготавливая союз против Швеции. Выход к берегам Балтийского моря был для России неизмеримо более важен, чем выход к берегам Черного моря. Петр это хорошо понимал и поэтому резко изменил направление внешней политики России. Энгельс писал, что этот действительно великий человек первый вполне оценил изумительно благоприятную для России ситуацию в Европе. Он ясно увидел, наметил и начал осуществлять основные линии русской политики как по отношению к Швеции, Турции, Персии, Польше, так и по отношению к Германии.

Более года изучал Петр военно-морское дело за границей. Он работал простым плотником на голландской верфи, знакомился с кораблестроением в Англии. За короткий срок Петр усвоил все то новое, что было известно в области кораблестроения в Западной Европе. Вместе с Петром за границей знакомилась с опытом строительства флота большая группа русских "волонтеров". Многие из них, как, например, Кикин, Скляров, Г. Меншиков, стали выдающимися строителями русского флота, мастерами своего дела.

Во время заграничной поездки Петр завербовал на русскую службу опытных морских офицеров, в том числе адмирала Крюйса. Было взято на русскую службу много корабельных мастеров, мастеровых и матросов. Характерно, что большинство из завербованных были славяне: русские, украинцы, занесенные неизвестно какими путями в Голландию, южные славяне, подданные австрийского императора и турецкого султана.

Петр и его помощники Вейде, Корчмин, Брюс и другие изучали в Западной Европе организацию армии, виды вооружения пехоты, конницы, артиллерии, тактику войск, военно-инженерное искусство, фортификацию. Большое внимание было уделено вопросу производства оружия, особенно артиллерии.

Изучали опыт не одной какой-либо армии, а всех лучших, передовых западноевропейских армий. Это позволяло критически отнестись к состоянию военного дела в Западной Европе и выбрать лучшее для использования в русской армии.

Следует отметить, что Петр I основное внимание уделял изучению опыта строительства флота, так как этого опыта у него было недостаточно.

В предвидении большого развертывания русской армии Петр приказал нанять недостающее количество армейских офицеров из иностранцев. Однако его ожидания не оправдались. Лишь немногие из нанятых иностранных офицеров обладали достаточными знаниями и боевым опытом.

Петр I приступил к реорганизации своих вооруженных сил на основе исторически сложившейся национальной, русской военной системы. Одновременно он учел все положительное и прогрессивное, что было в военном искусстве Западной Европы.

Знаменитый английский историк Маколей, говоря о пребывании Петра за границей, замечает: «Это путешествие составляет эпоху в истории, не только России, но и в истории Англии и во всемирной истории».

Путешествие Петра было необходимым следствием многолетнего пребывания юного царя в Немецкой слободе. В свою очередь, оно повело к непосредственному сближению России с Западной Европой. Внешним поводом к этому путешествию служило желание подготовить все способы к усиленной борьбе с турками и татарами. На возвратном пути из-за границы созрела мысль и о нападении на Швецию. Таким образом, это путешествие занимает видное место в истории восточного вопроса и в то же время служит как бы введением в историю Северной войны.

ВЫХОД В СВЕТ

«Царь очень высокого роста, лицо его очень красиво, он очень строен. Он обладает большой живостью ума, его суждения быстры и справедливы. Но наряду со всеми выдающимися качествами, которыми одарила его природа, следовало бы пожелать, чтобы его вкусы были менее грубы… Его общество доставило нам много удовольствия. Это человек совсем необыкновенный. Невозможно его описать и даже составить о нем понятие, не видав его… Он нам сказал, что сам работает над постройкой кораблей, показал свои руки и заставил потрогать мозоли, образовавшиеся на них от работы».

Отзыв курфюрстины ганноверской Софии. Цит. по Романовы. Исторические портреты. (В 2-х томах.) Под ред. А.Н. Сахарова. М., 1997

ЦАРЬ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Для поиска союзников в войне с Турецкой Османской империей за границу в марте 1697 г. выехало Великое посольство. Называлось оно так, по статусу послов. Его возглавили великие послы - Ф. Лефорт, Ф.А. Головин и П.Б. Возницын. Посольство было большим по числу участников. В его составе значились дипломаты, переводчики, волонтеры, ехавшие изучать военно-морское дело и кораблестроение, священники, лекари, слуги, солдаты и офицеры охраны, повара и даже 4 шута-карлика. В общей численности набралось более 250 человек. Обоз посольства насчитывал тысячи саней.

В начале 1697 г. Россия заключила с Австрией и Венецией союз против Турции сроком на 3 года. В Великом посольстве полагали, что этот союз можно расширить привлечением в него Англии, Голландии и ряда других европейских государств. Но надежды не оправдались: Западная Европа не желала войны с Османской империей, потому что готовилась к борьбе за «испанское наследство» Англия и Голландия к тому же были заинтересованы в торговле с турками. Австрия находилась тогда в состоянии войны с Турцией, но австрийский император Леопольд I сообщил, что намерен заключить с османами мир. Русские, чтобы не остаться в изоляции, вынуждены были дать согласие на свое участие в мирных переговорах с турками.

Несмотря на провал дипломатической миссии Великого посольства, оно принесло большую пользу Петру. Царь инкогнито ехал в составе посольства под именем десятника волонтеров Петра Михайлова. В течение полутора лет он посетил Голландию, Англию, Австрию и некоторые другие страны. Петр имел возможность сравнить свою родину с западными странами. Царь познакомился с европейской жизнью: он видел войска европейских держав, города и села, учился на голландских верфях под Амстердамом мастерству корабельщика, принимал участие в дипломатических переговорах, посещал дворы европейских монархов. Наверное, Петр осознал, насколько отстала Россия в хозяйстве, культуре, военной области от Европы, и обдумывал преобразования.

Тем временем Великое посольство сумело решить ряд практических задач. Для русской армии в Европе закупили 10 тыс. ружей, 5 тыс. мушкетов, 3,2 тыс. штыков, корабельные принадлежности и прочее. На российскую службу наняли множество офицеров, инженеров, около 350 матросов и боцманов, специалистов иных профессий.

Посольство намеревалось побывать еще в Венеции, но из Московии пришли тревожные вести. Управлявшие Россией в отсутствие Петра князь Федор Ромодановский и боярин Тихон Стрешнев сообщали о стрелецком бунте. Петр заспешил на родину.

На пути домой он встретился с саксонским курфюрстом и одновременно королем Речи Посполитой Августом II. Монархи беседовали без свидетелей. Оба сошлись на том, что их общий враг - Швеция, господствовьшая в Прибалтике. Петр и Август обменялись «крепкими словами о дружбе». Из этой устной договоренности впоследствии вырос антишведский Северный союз России, Саксонии, Речи Посполитой и присоединившейся к ним Дании.

Внешнеполитический курс России резко изменился. Вместо борьбы с Турцией за южные моря, она начинала борьбу со Швецией, намереваясь отвоевать потерянные в Смутное время русские владения у Финского залива и утвердится на берегах Балтики.

«ТАК ПРОИЗОШЕЛ ЭТОТ ЭПИЗОД»

Оправдательное донесение Карлу XII рижскаго губернатора Дальберга (по поводу посещения Риги в 1697 году).

Ваше величество!

Когда посольство приблизилось к городу Риге, я выслал ему на встречу подполковника Пальмстранка и мaиopa Ранка с моей каретой, запряженной 6 лошадьми, в сопровождении 12 драбантов в придворной ливрее и 10 из пажей моих и лакеев, роскошно одетых. За ними следовали 50 карет, принадлежащих как офицерам, так и другим частным лицам, а также карета магистрата, запряженная также 6 лошадьми. Сверх того, отряд в 36 человек, в одеяниях с галунами и с белыми плюмажами на шляпах, обыкновенно называемые «Swarten-haupten»; за ними другой отряд граждан верхом, числом в 140 челов., разодетых и вооруженных, с их знаменами, бубнами и трубами, с обнаженными саблями, в конце шествия. Все было установлено, дабы оказать наибольший почет этому посольству, там как никто не станет отрицать, что торжественность приема в данном случае значительно превзошла то, что делалось прежде, как здесь, так и в других местах, для Московитских посольств.

В вышеписанном порядке они вошли чрез городские ворота, называемые «Sandport», где был выставлен батальон под ружьем; за тем проследовали чрез город, проехав чрез рынок, где был выставлен другой батальон; а при выезде из городских ворот, назывыемых «Carlsport», стоял третий батальон. Все эти три батальона были с военной музыкой. Посольству были отведены квартиры в предместье, называемом «Castadien», где все предшествовавшия посольства были помещаемы. Во все время их пребывания поручик с 50 солдатами содержал караул пред домом, где помещалось посольство. При въезде и выезде из города посольство было встречено салютом в 16 выстрелов из пушек большаго калибра.

Я послал к ним мaиopa Врангеля и капитана Лилиеншерна поздравить от моего имени с счастливым прибытием, и они с своей стороны отправили ко мне одного подполковника с кузеном г-на Лефорта, чтобы благодарить.

В виду того, что во время их пребывания некоторыя лица из посольства стали объезжать верхом кругом города и в особенности окружающия возвышенности, при чем не ограничивались тем, что осматривали крепость из подзорных трубок, но даже стали составлять план города и измерять глубину рвов, прогуливаясь по валу и гласису, все это принудило меня просить г. Лефорта запретить своим людям такого рода вольности, так как, будучи сам генералом, он должен был знать, что подобные поступки не допускаются в Европе ни в какой крепости. Он принял это заявление весьма хорошо, извиняясь в том, что произошло и обещая запретить на будущее время подобные поступки своим неучам Москвитам. Так произошел этот эпизод, о котором они повествуют, жалуясь без всякаго основания и заявляя, что их будто бы содержали так строго, что даже им не дозволено было выходить из квартиры. Это совершенно не верно; напротив, они с полной свободой прохаживались по городу толпами, входили во все лавки и к ремесленникам, в харчевни и всюду, куда им приходило в голову. Все жители Риги могут это засвидетельствовать.

Впрочем, странно заявление царских коммисаров, что будто бы, в виду нахождения августейшей особы Его Царскаго Величества при посольстве, следовало мне сделать несколько более того, что по их словам было сделано при приеме, ибо под страхом смертной казни было запрещено членам посольства сообщать о присутствии этого великаго Государя между ними. Поэтому и с нашей стороны имели основание полагать, что было бы неугодно Его Царскому Величеству, если бы мы делали вид, что имеем некоторыя сведения о его высочайшем присутствии у нас.

Е. Дальберг.

В.О. КЛЮЧЕВСКИЙ О ВЕЛИКОМ ПОСОЛЬСТВЕ

Сообразно со своими наклонностями Петр спешил ближе ознакомиться с Голландией и Англией, с теми странами Западной Европы, в которых особенно была развита военно-морская и промышленная техника. Опередив посольство с немногими спутниками, Петр с неделю работал простым плотником на частной верфи в местечке Саардаме среди кипучего голландского кораблестроительства, нанимая каморку у случайно встреченного им кузнеца, которого знал по Москве, между делом осматривал фабрики, заводы, лесопильни, сукновальни, навещая семьи голландских плотников, уехавших в Москву. Однако красная фризовая куртка и белые холщевые штаны голландского рабочего не укрыли Петра от досадливых разоблачений, и скоро ему не стало прохода в Саардаме от любопытных зевак, собиравшихся посмотреть на царя-плотника. Лефорт с товарищами приехал в Амстердам 16 августа 1697 г.; 17 августа были в комедии, 19-го присутствовали на торжественном обеде от города с фейерверком, а 20-го Петр, съездив ночью в Саардам за своими инструментами, перебрался со спутниками прямо на верфь Ост-индской голландской компании, где амстердамский бургомистр Витзен, или «Вицын», человек бывалый в Москве, выхлопотал Петру разрешение поработать. Все волонтеры посольства, посланные учиться, «розданы были по местам», как писал Петр в Москву, рассованы на разные работы «по охоте»: 11 человек с самим царем и А. Меншиковым пошли на Ост-индскую верфь плотничать, из остальных 18 - кто к парусному делу, кто в матросы, кто мачты делать. Для Петра на верфи заложили фрегат, который делали «наши люди», и недель через 9 спустили на воду. Петр целый день на работе, но и в свободное время редко сидит дома, все осматривает, всюду бегает. В Утрехте, куда он поехал на свидание с королем английским и штатгалтером голландским Вильгельмом Оранским, Витзен должен был провожать его всюду. Петр слушал лекции профессора анатомии Рюйша, присутствовал при операциях и, увидав в его анатомическом кабинете превосходно препарированный труп ребенка, который улыбался, как живой, не утерпел и поцеловал его. В Лейдене он заглянул в анатомический театр доктора Боэргава, медицинского светила того времени, и, заметив, что некоторые из русской свиты высказывают отвращение к мертвому телу, заставил их зубами разрывать мускулы трупа. Петр постоянно в движении, осматривает всевозможные редкости и достопримечательности, фабрики, заводы, кунсткамеры, госпитали, воспитательные дома, военные и торговые суда, влезает на обсерваторию, принимает у себя или посещает иноземцев, ездит к корабельным мастерам. Поработав месяца четыре в Голландии, Петр узнал, «что подобало доброму плотнику знать», но, недовольный слабостью голландских мастеров в теории кораблестроения, в начале 1698 г. отправился в Англию для изучения процветавшей там корабельной архитектуры, радушно был встречен королем, подарившим ему свою лучшую новенькую яхту, в Лондоне побывал в Королевском обществе наук, где видел «всякие дивные вещи», и перебрался неподалеку на королевскую верфь в городок Дептфорд, чтобы довершить свои познания в кораблестроении и из простого плотника стать ученым мастером. Отсюда он ездил в Лондон, в Оксфорд, особенно часто в Вулич, где в лаборатории наблюдал приготовление артиллерийских снарядов и «отведывал метания бомб». В Портсмуте он осматривал военные корабли, тщательно замечая число пушек и калибр их, вес ядер. У острова Байта для него дано было примерное морское сражение. Юрнал заграничного путешествия изо дня в день отмечает занятия, наблюдения и посещения Петра с товарищами. Бывали в театре, заходили в «костелы», однажды принимали английских епископов, которые посидели с полчаса и уехали, призывали к себе женщину-великана, четырех аршин ростом, и под ее горизонтально вытянутую руку Петр прошел, не нагибаясь, ездили на обсерваторию, обедали у разных лиц и приезжали домой «веселы», не раз бывали в Тауэре, привлекавшем своим монетным двором и политической тюрьмой, «где английских честных людей сажают за караул», и раз заглянули в парламент. Сохранилось особое сказание об этом «скрытном» посещении, очевидно Верхней палаты, где Петр видел короля на троне и всех вельмож королевства на скамьях. Выслушав прения с помощью переводчика, Петр сказал своим русским спутникам: «Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду; вот чему надо учиться у англичан». Изредка Юрнал отмечает: «Были дома и веселились довольно», т. е. пили целый день за полночь. Есть документ, освещающий это домашнее времяпровождение. В Дептфорде Петру со свитой отвели помещение в частном доме близ верфи, оборудовав его по приказу короля, как подобало для такого высокого гостя. Когда после трехмесячного жительства царь и его свита уехали, домовладелец подал, куда следовало, счет повреждений, произведенных уехавшими гостями. Ужас охватывает, когда читаешь эту опись, едва ли преувеличенную. Полы и стены были заплеваны, запачканы следами веселья, мебель поломана, занавески оборваны, картины на стенах прорваны, так как служили мишенью для стрельбы, газоны в саду так затоптаны, словно там маршировал целый полк в железных сапогах. Всех повреждений было насчитано на 350 фунтов стерлингов, до 5 тысяч рублей на наши деньги по тогдашнему отношению московского рубля к фунту стерлингов. Видно, что, пустившись на Запад за его наукой, московские ученики не подумали, как держаться в тамошней обстановке. Зорко следя там за мастерствами, они не считали нужным всмотреться в тамошние нравы и порядки, не заметили, что у себя в Немецкой слободе они знались с отбросами того мира, с которым теперь встретились лицом к лицу в Амстердаме и Лондоне, и, вторгнувшись в непривычное им порядочное общество, всюду оставляли здесь следы своих москворецких обычаев, заставлявшие мыслящих людей недоумевать, неужели это властные просветители своей страны. Такое именно впечатление вынес из беседы с Петром английский епископ Бернет. Петр одинаково поразил его своими способностями и недостатками, даже пороками, особенно грубостью, и ученый английский иерарх не совсем набожно отказывается понять неисповедимые пути провидения, вручившего такому необузданному человеку безграничную власть над столь значительною частью света.

Заботясь о привлечении в Россию техников-иностранцев, Петр решился, для лучшего утверждения в России морского дела, создать и русских техников, для чего послал за границу знатную молодежь "учиться архитектуры и управления корабельнаго". Пятьдесят молодых придворных были посланы в Италию, Англию и Голландию, т.е. в страны, знаменитые тогда развитием мореплавания.

Высшее московское общество было неприятно поражено этим новшеством; Петр не только сам сдружился с немцами, но желает, как видно, сдружить и других. Еще больше поражены были русские люди, когда узнали, что сам Петр едет за границу.

Но раньше, чем царь успел собраться в дорогу, произошел ряд тревожных событий. В 1697 г. простой монах Аврамий подал царю рукопись, наполненную упреками. Аврамий писал, что Петр ведет себя "печально и плачевно", уклонился в потехи, а государством правят дьяки-мздоимцы. На эти упреки Петр ответил строгим следствием и ссылкой Аврамия с его друзьями. Еще ранее Петр за что-то пытал дядю своей жены П. А. Лопухина; другие Лопухины были разосланы из Москвы. Очевидно, и они были недовольны за что-то Петром. Так, ко времени возмужалости Петра возрастало и недовольство им в разных слоях общества. В некоторых же кружках недовольство перешло в определенный умысел убить Петра. Следствие, произведенное перед самым отъездом его за границу, выяснило, что главными заговорщиками на жизнь государя были бояре Соковнин и Пушкин, и стрелецкий полковник Циклер. Мотивами покушения они выставляли жестокости и новшества Петра и желали возмутить стрельцов. Циклер оговорил в соучастии и Софью. По этому делу виновные подверглись казни. Поверив соучастию Софьи и видя в заговоре против себя семя, посеянное Ив. Мих. Милославским, Петр отомстил и Софье, и Милославскому (уже умершему в 1685 г.) тем, что велел с бесчестием вырыть гроб Милославского и подставить его под плаху так, чтобы при казни заговорщиков на него текла кровь казненных.

После этой свирепой мести, устранив из Москвы подозрительных лиц для государственной и своей безопасности, Петр отправился за границу.

Путешествие. Петр ехал инкогнито, в свите "великого посольства", под именем Петра Алексеевича Михайлова, урядника Преображенского полка. Отправление великого посольства к западным державам (Германии, Англии, Голландии, Дании, Бранденбургу, также к Римскому папе и в Венецию) решено было еще в 1696 г. Цель посольства состояла "в подтверждении древней дружбы и любви" с европейскими монархами и "в ослаблении врагов Креста Господня", т.е. в достижении союза против турок. Во главе посольства стояли генералы Франц Лефорт и Федор Алексеевич Головин. При них состояло 50 человек свиты. Мы не знаем, как тогда Петр объяснял цели своего собственного путешествия. Современники судили о небывалой поездке русского царя в чужие земли самым различным образом. Одни говорили, что Петр едет в Рим молиться ап. Петру и Павлу; другие -- что он просто хочет развлечься; некоторые думали, что Петра за границу увлек Лефорт. Сам Петр впоследствии, вспоминая свою поездку, писал, что поехал учиться морскому делу. Это объяснение, конечно, всего вернее, но оно слишком узко. Не одному морскому делу хотел учиться Петр, как мы увидим ниже.

Москву и государство Петр оставил на руки Боярской думы. Это не было при нем неизведанной новизной: царь и раньше подолгу не бывал в Москве, уезжая в Архангельск и под Азов. Официально считалось, что государь не уезжал; дела решались его именем, бояре не получали никаких особых полномочий. Некоторые исследователи замечают, что единственной экстренной мерой при отъезде Петра было удаление из Москвы подозрительных лиц (вроде Лопухиных).

Для достижения цели союза против турок посольство должно было отправиться прежде всего в Вену. Но так как русский резидент в Вене как раз в это время успел продолжить союз с императором на три года, то посольство, минуя Вену, отправилось в Северную Германию морем через Ригу и Либаву. В Риге, принадлежавшей шведам, Петр получил ряд неприятных впечатлений и от населения (которое дорого продавало продукты русским), и от шведской администрации. Губернатор Риги (Дальберг) не допустил русских к осмотру укреплений города, и Петр посмотрел на это как на оскорбление. В Курляндии зато прием был радушнее, а в Пруссии (тогда еще в Бранденбургском курфюршестве) курфюрст Фридрих встретил русское посольство чрезвычайно приветливо. В Кенигсберге для Петра и послов дан был ряд праздников. Между весельем Петр серьезно занимался изучением артиллерии и получил от прусских специалистов диплом, признавший его за "искуснаго огнестрельнаго художника". Русское посольство между тем вело с бранденбургским правительством оживленные переговоры о союзе; но русские желали союза против турок, а пруссаки -- против шведов, и дело кончилось ничем. После некоторых экскурсий по Германии Петр отправился в Голландию ранее своих спутников. На дороге туда встретился он с двумя курфюрстинами (Ганноверской и Бранденбургской), которые оставили нам его характеристику. "У него прекрасныя черты лица и благородная осанка, -- пишет одна из них; -- он обладает большою живостью ума; ответы его быстры и верны. Но при всех достоинствах, которыми одарила его природа, желательно было бы, чтобы в нем было поменьше грубости. Это государь очень хороший и вместе очень дурной; в нравственном отношении он полный представитель своей страны. Если бы он получил лучшее воспитание, то из него вышел бы человек совершенный, потому что у него много достоинств и необыкновенный ум". Грубость Петра выражалась в отсутствии той светской выдержки, к какой привыкли германские принцессы. При начале беседы с принцессами Петр очень конфузился, закрывал лицо руками. "Видно также, что его не выучили есть опрятно", -- заметила другая курфюрстина. Этой светской выдержкой Петр не овладел вполне, кажется, никогда, но впоследствии он потерял свою робость и застенчивость.

В Голландии Петр прежде всего направился в городок Саардам (Саандам); там были знаменитые корабельные верфи, о которых он слышал еще в России. В Саардаме принялся он плотничать и на досуге кататься по морю. Но его инкогнито, плохо соблюдавшееся и в Германии, было нарушено и здесь; в Петре Михайлове узнали царя Петра, и весь город стремился посмотреть на диковинного гостя. Петр сердился, жаловался, даже бил назойливых зевак, но ему толпа не давала ни спокойно работать на верфи, ни отдыхать в его скромном домике (этот домик в ноябре 1886 г. передан Нидерландами в дар России и принят нашим правительством). Рассерженный Петр, пробыв в Саардаме всего неделю, переехал в Амстердам, где оставался с половины августа 1697 до января 1698 г., лишь на короткое время выезжая в Гаагу и другие города. В Амстердаме он учился кораблестроению на Ост-Индской верфи и достиг значительных успехов, но остался недоволен голландским кораблестроением. Уже в России он научился плотничать, в Голландии же искал изучить теорию кораблестроения. Но голландцы строили суда навыком, не умея составлять корабельных чертежей, не зная теории корабельного искусства. Это-то и сердило Петра. "Зело ему стало противно, -- писал он сам о себе, --что такой дальний путь для сего восприял, а желаемаго конца не достиг". Случайно узнал он, что теория судостроения выработана у англичан, и решился поехать в Англию; в Москву же послал приказ подчинить голландских мастеров на Воронежской верфи мастерам венецианским и датским.

Неудачу потерпел Петр в занятиях морским делом, неудачу потерпело и посольство русское в Гааге: Голландия отклонила от себя всякое участие в войне против турок. С чувством неудовольствия оставлял Петр Голландию, но в ней тем не менее он многому научился. Одновременно с работами на верфи он занимался математикой, астрономией, рисованием и гравированием, он посещал разные музеи, слушал лекции медицины, интересовался всеми отраслями положительных знаний, присматривался к различным механическим усовершенствованиям, знакомился с морскими промыслами (например, китоловными). Привыкая к особенностям блестящей, зажиточной и просвещенной голландской жизни, Петр приобретал массу новых культурных впечатлений, развивался и образовывался.

В Англии, куда Петр переехал без посольства в начале 1698 г., повторилось то же самое, что и в Голландии. Петр учился теории судостроения и военному делу, катался по Темзе и присматривался к английской жизни, вращаясь в самых разнообразных сферах. Английские инженеры, техники, моряки производили на Петра лучшее впечатление, чем голландские, и он усердно приглашал их в Россию. Зато политическая и придворная жизнь в Англии мало интересовала Петра (то же было и в Голландии), и высшее английское общество имело основание считать Петра "мизантропом" и "моряком". Избегая придворных церемоний, Петр держал себя так свободно и странно для монарха, что встретил осуждение со стороны английского двора, которому "надоели причуды царя", как писал один дипломат.

В апреле 1698 г. Петр вернулся в Голландию, к посольству, чтобы с ним ехать в Вену. До Вены он доехал только в июне и прожил там около месяца. Встреченный императором Леопольдом очень радушно, он осматривал Вену, а между тем деятельно шли переговоры русских и венских дипломатов в войне с турками. С удивлением и досадой видел Петр, что австрийские политики не только не разделяют его завоевательных видов на Турцию, но даже не желают продолжения и той вялой войны, какую вели до тех пор, Русские говорили, что если уже император желает мира, то следует заключить его в интересах не одной Австрии, а всех союзников. Но и эта мысль не находила в Вене сочувствия. Петр убедился, что коалиция против турок, о которой он мечтал, невозможна, что следует и России мириться с Турцией, если она не хочет воевать с нею один на один.

В июле царь думал ехать из Вены в Италию, но получил известия из Москвы о новом бунте стрельцов. Хотя скоро пришло донесение, что бунт подавлен, однако Петр поспешил домой. По дороге в Москву, проезжая через Польшу, Петр виделся с новым польским королем Августом II (в то же время и курфюрстом саксонским); встреча их была очень дружественная (Россия сильно поддерживала Августа при выборах на польский престол). Август предложил Петру союз протиь Швеции, и Петр, наученный неудачей своих противотурецких планов, не ответил таким отказом, как ответил раньше Пруссии. Он в принципе согласился на союз. Так, за границу повез он мысль об изгнании из Европы турок, а из-за границы привез мысль о борьбе со Швецией за Балтийское море.

Что же дало Петру заграничное путешествие? Результаты его очень велики: во-первых, оно послужило для сближения Московского государства с Западной Европой, во-вторых, окончательно выработало личность и направление самого Петра.

Пользуясь пребыванием за границей царя, европейские правительства спешили извлечь из сношений с ним всевозможные выгоды для своих стран. Дипломатические отношения России с Западом пошли гораздо живее со времени путешествия Петра. Русские дипломаты и учащаяся молодежь, явившаяся на Запад вместе с посольством и отдельно от него, знакомили европейцев с Россией. В свою очередь, иностранцы толпами потянулись на Русь вследствие приглашения самого Петра и его уполномоченных. Необычайный факт путешествия московского царя возбудил любопытство всего западноевропейского общества и к личности царя, и к ею народу. В германских университетах темой диспутов ставили поездку Петра и будущее просвещение России как результат этой поездки. Философ Лейбниц составлял просветительные проекты преобразования Руси. Европа, видя поведение Петра, догадывалась, что результатом просвещения самого Петра будет просвещение его государства. Поэтому поездка Петра стала весьма популярным предметом для политических и культурных рассуждении.

Для самою Петра путешествие было последним актом самообразования. Он желал получить сведения по судостроению, а получил сверх того массу впечатлений, массу знаний. Более года пробыл он за границей, всегда в толпе, среди разнообразных лиц, среди разных национальных культур. Он не только увидел культурное и материальное превосходство богатейших стран Запада над своей бедной Русью, но и сжился с обычаями этих стран, стал в них как бы своим человеком и не мог вернуться к старому мировоззрению. Сознавая превосходство Запада, он решился приблизить к нему свое государство путем реформы. Смело можно сказать, что Петр как реформатор созрел за границей. Но все воспитание Петра, вся его жизнь в Москве обусловили собой некоторую односторонность в его заграничном самообразовании: покоритель Азова и создатель русского флота, Петр далеко стоял от вопросов внутреннего управления Московского государства. И за границей Петра завлекали морское и военное дело, культура и промышленность, но сравнительно весьма мало занимало общественное устройство и управление Запада. По возвращении в Москву, Петр немедленно начинает "реформы", окончательно порывает со старыми традициями; но его первые шаги на пути реформ не касаются еще государственного быта. Он является с культурными новшествами по преимуществу и с большой резкостью проводит их в жизнь. К реформе государственного устройства и управления он переходит гораздо позднее.